Холодные звезды

Автор: helcatari

Пейринг: Корвин/Бенедикт

Рейтинг: R

Фэндом: "Хроники Амбера" Р.Желязны

Предупреждение: Инцест

Дисклеймер: Все принадлежит их законным владельцам.

Часть 1. Песнь свободы.

Я выколотил трубку, повернулся на бок и устроился поудобнее. "Завтра, - сказал я себе. Если завтра проснусь живым и невредимым, всё будет в порядке."

Но сон не шёл, несмотря на усталость. Я снова и снова перебирал в памяти события последних часов - окончательное возвращение зрения, встречу с Бенедиктом, его отрубленую руку, наш разговор... Я довольно долго проворочался, пытаясь устроиться поудобнее на жёстком импровизированном ложе. Переворачиваясь в очередной раз, я ухитрился поцарапать щёку об одну из пряжек седельной сумки. Царапина была пустяковой, к утру от неё не останется и следа, но это оказалось последней каплей. Я осторожно поднялся на ноги и принялся оглядывать окрестности.

Было довольно темно. С запада вереницей тянулись рваные облака, в просветах между ними виднелись яркие, крупные звёзды. Луны не было - она уже успела закатиться за горизонт. Костры давно погасли, остывающие угли светились тусклым оранжевым светом, который только подчёркивал темноту. В нескольких шагах чёрной тенью стоял шатёр Бенедикта. Оттуда не доносилось ни звука.

У моих ног храпел Ганелон. Я осторожно обошёл его и направился к окраине лагеря. Мне хотелось побыть в одиночестве. Наверное, это был не самый умный поступок - бродить по в общем-то чужому лагерю ночью, в одиночку, никого не предупредив, и к тому же без оружия... Но в тот момент мне было безразлично. На меня вновь накатило то пьянящее чувство, которое я испытал чуть раньше, впервые не увидев дымку перед глазами. Мне хотелось петь, летать и смотреть на звёзды - в идеале, на звёзды Эмбера, но и местные сойдут...

То ли я ухитрился выбраться за пределы лагеря незамеченым, то ли часовые решили не обращать на меня внимания - не знаю, но меня ни разу никто не окликнул. Я добрёл до поросшего колючим кустарником края оврага, на дне которого журчал ручеёк. Я уселся на край оврага, свесил ноги, и принялся смотреть на утыканное холодными синими звёздами небо и темнеющие на его фоне силуэты далёких гор.

Через какое-то время я поймал себя на том, что пою. Слова всплывали откуда-то из глубин подсознания и вырывались наружу тихой, немного грустной песней. Я не знаю, слышал ли я эту песню когда-то раньше, или сочинил её сам, тогда, сидя на краю оврага в отражении, столь похожем на Авалон... Я пел об отчаянии, боли и страхе, что таятся в лабиринте теней и отражений, именуемом жизнью, о прекрасных звёздах и каменных темницах, о тоске и безумии, и о чуде, которое приходит лишь тогда, когда надеяться на него уже нет ни сил, ни желания... Когда слова перестали приходить, я ещё какое-то время постоял на краю, просто наслаждаясь едва различимым в темноте видом, тёплым душистым ветром и покоем. Потом я поднялся, намереваясь ещё побродить вдоль оврага...

...И тут же увидел в полудюжине шагов тёмный высокий силуэт. Я напрягся и замер, всматриваясь в высокую фигуру в плаще и кляня себя за беспечность. Я был один, без оружия, и абсолютно не готов к конфликту, а встреча вдали от свидетелей не сулила мне ничего хорошего. Несколько мгновений мы стояли не двигаясь. Потом тёмный силуэт шагнул вперёд и произнёс:

– Корвин...

Бенедикт. Напряжение резко спало. Бенедикт не станет причинять мне вред. Если бы он хотел меня убить или посадить под стражу, то он уже давно бы это сделал. Я сделал шаг к нему, пытаясь разглядеть выражение его лица. Что он здесь делает? Давно ли он там стоит?

Но все эти вопросы так и остались незаданными. Я всё ещё был настроен на лирический лад, и мне не хотелось вступать в разговоры, полные недомолвок, полунамёков и иносказаний. Вместо этого я просто сделал ещё один шаг в сторону Бенедикта.

Ещё шаг - и вот мы стоим на расстоянии вытянутой руки. Теперь я почти мог рассмотреть его лицо - бледное, слегка вытянутое, обрамлённое длинными, почти до плеч, тёмными волосами. Сейчас, в свете одних лишь холодных звёзд, он казался ещё более бледным и уставшим, чем раньше.

Он сделал движение, собираясь поднять правую, искалеченую руку, но тут же одернул себя и отступил на полшага назад. Меня вдруг охватил острый, жгучий приступ нежности и сострадания к стоявшему передо мной человеку. Он всегда был моим самым любимым братом. Эти слова немного стоят, когда речь идёт о нашей семье, но Бенедикт всегда был особенным. Он был старше, искуснее, сильнее, умнее, он превосходил меня во всём, но почему-то я ему никогда не завидовал. Он был моим наставником, он учил меня владеть оружием, он преподавал мне азы тактики и стратегии... И он всегда был один. Я не имею в виду приятелей и романтические похождения - этого было полно у любого из нас. Но все мы извечно ссорились, мирились, создавали альянсы и плели интриги... А Бенедикт оставался в стороне, вмешиваясь лишь тогда, когда это становилось действительно необходимо. И вот теперь он стоял передо мной – усталый, искалеченый, но всё такой же непобедимый. Наверное он, как и я, не мог спать, и потому пошёл бродить по лесу. Только его разбудило кое-что посерьёзнее царапины на щеке...

Поддавшись импульсу, я одним шагом преодолел разделявшее нас расстояние и осторожно, стараясь не задеть ран, обнял его. Он, казалось, на мгновенье опешил, но потом сразу расслабился и обхватил мои плечи здоровой рукой. Я больше не мог видеть его лицо - он был почти на голову выше меня. Но я почему-то был уверен, что он улыбается - почти незаметно, одними глазами, той особой улыбкой, которую я помнил с детства... Я уткнулся лицом в основание его шеи – и утонул в тепле и покое.

Какое-то время мы просто стояли так – моя голова у него на груди, его рука на моих плечах. Мне захотелось увидеть его лицо, и я поднял голову и заглянул в его глаза. В темноте его карие глаза казались чёрными, но отражавшийся в них свет холодных, синих звёзд был тёплым... Почти янтарным.

А потом он чуть наклонил голову и слегка коснулся моих губ. Наверное, я должен был возмутиться, или хотя бы удивиться - всё-таки он мужчина, а у меня никогда не было склонности к подобным вещам, юношеские эксперименты не в счёт. К тому же, он мой брат, хоть и только наполовину... Но в тот момент это лёгкое, как бы вопросительное прикосновение показалось мне самой естественной вещью в мире, и я подался вперёд, вверх, навстречу этим обветренным, искусаным, замечательным губам. Его левая рука легла на мой затылок, пальцы запутались в моих волосах, обрубок правой руки лёг на плечо. А я изо всех сил прижимал его к себе, утопая в его тепле, боясь, что он отстранится, боясь упасть...

Потом мы ещё долго лежали в траве на краю оврага, глядя на далёкие звёзды. Мы молчали, потому что знали, что любое слово – это Козырь, ведущий обратно в реальность. Когда небо на востоке начало светлеть, я поднялся и протянул ему руку. Он встал и на мгновение его лицо оказалось достаточно близко, чтобы рассмотреть. Он выглядел уставшим, но умиротворённым. И он улыбался - слегка, одними глазами...

Всё так же молча мы направились в сторону лагеря. Часовые нас опять проигнорировали - то ли заснули, то ли признали Бенедикта – кто их разберёт. Мы шли по спящему лагерю, Бенедикт впереди, я справа и на полшага сзади. Я смотрел на его высокую, худощавую фигуру, и думал. Как Бенедикт оказался у того оврага? Что он там делал? Что всё это значило? Какие у этой ночи будут последствия? Ответ на последний вопрос пришёл сразу. Никаких. Эта ночь - лишь очередное отражение, вернуться в которое вряд ли удастся.

У входа в свою палатку Бенедикт обернулся и посмотрел на меня. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Потом он хмыкнул, кивнул мне, и исчез за пологом палатки. А я растянулся рядом с по-прежнему храпевшим Ганелоном и наконец-то позволил себе закрыть глаза. "Завтра, - сказал я себе. - Завтра уже почти наступило, через час прийдётся вставать. Я пережил эту ночь, и теперь всё будет в порядке."

Часть 2. Авалонский сюрприз.

Многочасовое совещание наконец-то закончилось, и я выпроводил офицеров из своей палатки. Я довольно сильно устал, мне хотелось выгнать их побыстрее и завалиться спать, но надо было ещё сходить проверить посты у пещер... На всякий случай. Я не думал, что нечисть вернётся, но такую ситуацию лучше держать под контролем - хлопот меньше.

Так что я вышел из палатки вслед за капитанами, на ходу продолжая давать распоряжения - подготовить свежий отчёт по продовольствию, организовать отправку тяжелораненых, урезать количество ночных постов вокруг лагеря - с окончанием битвы проблема дезертирства отпала сама собой, а если кто-то хочет удрать до выплаты жалования - что ж, милости просим...

Снаружи было темно. Да уж, странно устроен мир - я могу справиться с силами Хаоса, я могу справиться с Лунными Всадниками Генеша, я даже иногда могу справиться с Эмберскими интригами... Но сократить продолжительность военных советов мне не по зубам, и вряд ли когда-нибудь будет. Я с досады рубанул воздух здоровой рукой. И тут же пожалел об этом - резкое движение калёным железом отдалось в обрубке. Ко мне повернулось несколько голов, кто-то вскочил. Я быстро запахнул плащ, чтобы не привлекать внимания к своему увечью. Надо будет ещё заняться дисциплиной - похоже, придется доказывать собственной армии, что я и без руки с чем угодно справлюсь. И начнём, пожалуй, с этого, который вскочил. Я резко повернулся к наглецу... и застыл. Неужели... Не может быть! Или всё-таки... Но как он здесь оказался?

Я ринулся к нему, на ходу расталкивая столпившихся вокруг меня офицеров. При моём приближении его спутник тоже вскочил. Я подошёл совсем близко к нему и остановился. Мгновение мы разглядывали друг друга. Потом я приказал ему следовать за мной, и направился в сторону палатки. По пути я отпустил офицеров - с обходом пещер им придётся справиться без меня. В конце концов, командный состав нужен именно для того, чтобы не приходилось всё делать самостоятельно, а у меня сейчас, похоже, возникло занятие поинтереснее. Я пропустил этих двоих внутрь и задёрнул полог. Корвин - а это был именно он - с любопытствам оглядывал походный интерьер. Я сжал его руку - левую - и улыбнулся. Я был рад видеть его - живым, здоровым и зрячим.

- Корвин. Живой.

- Бенедикт, - ответил он и улыбнулся в ответ. - Тоже не мёртвый. Сколько воды утекло...

- Да уж, - я мысленно усмехнулся, вспоминая недавнее сражение. Оно стоило мне руки, и едва не стоило жизни... Но сейчас не время об этом думать. - Кто твой друг?

- Его зовут Ганелон.

- Ганелон, - повторил я и слегка склонил голову. Гостей следует угощать, простите за каламбур, так что я подошёл к столу и налил три кружки вина. Мы выпили и расселись - Корвин с Ганелоном на скамью, я на единственный стул напротив них. Что ж, полюбезничали - теперь можно и поговорить.

- Итак, расскажи о себе. Где ты был? Что делал? Что тебя привело сюда? Мы слишком давно не виделись.

Корвин кивнул, выражение его лица стало непроницаемым. Рассказывать первым ему явно не хотелось - он предпочёл бы сначала выяснить, что именно я знаю, кого поддерживаю, каковы мои планы. В то же время расспрашивать меня, не ответив, он не мог - этого не позволял семейный этикет, не говоря уж о расстановке сил. Незавидное положение. Смотреть на его сомнения было довольно забавно, но, в целях экономии времени, я решил чуть-чуть подтолкнуть его.

- Не знаешь, с чего начать? Не волнуйся так, мне в общем-то безразлично, под каким соусом ты себя подашь.

Корвин вздохнул и отпил глоток вина.

- Не в этом дело... Мне трудно... А, ладно, начну с начала.

И он принялся рассказывать о своём конфликте с Эриком по поводу трона. Интересно, эти двое когда-нибудь повзрослеют? Как было здорово раньше, когда они были младше, до того, как они начали вовлекать в свои конфликты остальных братьев и сестёр! Тогда их ссоры можно было разрешить простым мордобоем... Или хотя бы дуэлью. Впрочем ни дуэли, ни отцовские затрещины никогда не помогали надолго - при малейшем намёке на повод конфликт разгорался снова. Иногда мне кажется, что им просто следовало бы перетрахаться - даром что братья - и тогда бы они успокоились. Слишком уж интересные формы принимало их соперничество... Я даже как-то в шутку намекнул об этом отцу, но он лишь пристально посмотрел на меня и запретил вмешиваться в их отношения.

Тем временем рассказ Корвина сбился на нашу замечательную родословную, и он принялся было рассуждать по поводу того, кто из нас является законным сыном Оберона, а кто - нет. Извини, братец, но это мне слушать не хочется.

- Хватит! - кажется, я перестарался с резкими движениями. Рука, вернее, то, что от неё осталось, полыхнула острой болью, столешница треснула, а в палатке мгновенно возник перепуганный охранник. Я взглянул на него, и охранник испарился. Что ж, возможно, дела с дисциплиной обстоят не так уж плохо. - Я не желаю выслушивать, кто из нас ублюдок. Это нечистоплотно. Вечные семейные склоки по этому поводу - одна из причин, по которой я скрылся и сижу здесь. Пожалуйста, постарайся рассказывать без ссылок на родословную.

- Э... Ладно, - Корвин был явно ошарашен. Наверное, я погорячился, но и он тоже хорош! Сколько можно копаться в не слишком чистом белье нашего царственного папаши?

- Итак, мы с Эриком крупно поссорились, и дело не ограничилось одними лишь словами.

Значит, опять подрались. Щенки...

- Дуэль?

- О, мы решили обойтись без формальностей. Просто пришли к выводу, что мы друг другу мешаем, и одновременно выхватили шпаги.

То есть, как всегда. Хотя чего ещё от них ожидать? Может, плюнуть на всё, повязать сейчас этого красавца, притащить в Эмбер, и запереть без оружия в одной комнате со вторым красавцем? И не выпускать до тех пор пока они не перетрахаются. Или не прибьют друг друга. Это бы сразу решило целую кучу проблем. Жаль, что в своё время отец запретил мне это сделать... А теперь, наверное, поздно - слишком уж далеко всё зашло.

Тем временем, Корвин пересказал мне историю своей амнезии и чудесного исцеления путём попадания в автокатастрофу. Что-то в его рассказе насторожило меня, но я так и не уловил, что именно. Я решил, что с этим можно разобраться и позже, тем более что Корвин, похоже, рассказал всё, что знает.

А Корвин вновь переключился на ту злосчастную дуэль с Эриком. Интересно, чего он хочет добиться, напирая на эту тему? Он же отлично знает, как я отношусь к их с Эриком сварам. Два умника пошли в Арденский лес помахать кулаками без свидетелей, вернулся только один, и этот один, естественно, во всём виноват, другой - лишь безвинная жертва... И чем же ты думал, Корвин, когда ввязывался в это дело? Ты же всегда считал, что Эрик сильнее тебя, хоть это и не соответствовало действительности. На что ты рассчитывал в случае другого исхода поединка? Неужели ты не понимал, что... Впрочем, этот момент как раз легко выяснить.

- Мне это кажется странным, - прервал я его рассказ. - Ваши отношения ни для кого не были тайной, и вдруг вы отправляетесь на охоту вдвоём, без сопровождения.

Он отхлебнул вина и усмехнулся.

- Может, я упрощаю. Наверное, мне тоже хотелось остаться с Эриком наедине.

- Значит, не исключено, что роли могли поменяться.

- Трудно сказать. Мне кажется, я не зашёл бы так далеко. Но это исходя из сегодняшнего опыта. А тогда... Кто знает? Может быть.

Вот даже как. А ведь ты поумнел, Корвин. Похоже, твоя амнезия каким-то образом пошла тебе на пользу... Что ж, я рад за тебя.

- Я не собираюсь оправдываться, - продолжал он. - Насколько я понимаю, Эрик был разочарован тем, что я выжил, и отправил Флору шпионить за мной. Затем, насколько я понял, отец отрёкся от престола, не оставив преемника...

- Отец отрёкся? Вот это чушь! Не было никакого отречения. Он просто исчез - в один прекрасный вечер ушёл к себе в спальню, а наутро его там не оказалось. Спустя довольно много времени его исчезновение решили считать новой формой отречения.

- Твои источники информации точнее моих. Я этого не знал, - Корвин удивился настолько, что это отразилось на его лице.

Итак, братец, ты полез на трон, даже не потрудившись разобраться, что случилось с прежним королём. Который, к тому же, приходится тебе отцом. Интересно, если бы на трон метил не Эрик, а кто-то другой, ты бы тоже так полез?

Какое-то время мы помолчали, потом Корвин решился-таки спросить меня, давно ли я был в Эмбере. Я ответил, что последние лет двадцать я там не был, но поддерживал связь. После этого Корвин опять задумался, на этот раз надолго.

- Получается, все мы действовали преждевременно, - сказал он наконец.

- Не все.

Корвин покраснел и извинился. Мальчишка, несмотря ни на что... "А ему идёт такой румянец", внезапно подумал я. "Когда он краснеет, он выглядит очень даже..."

Но я постарался прогнать эти мысли. Сейчас не время и не место... Да и объект неподходящий. Мало того, что брат, так ещё и брат, предпочитающий женщин. Драки с Эриком - это неосознанное, а потому не в счёт, полдюжины экспериментов в довольно ранней молодости - тем более...

Тем временем Корвин продолжил свой рассказ о встрече с Флорой и Рэндомом, возвращении в Эмбер, стычке с Джулианом, освобождении Дейдры и бегстве в Рэбму. Да уж, не повезло бедняге Рэндому - так вляпаться... Может, хоть это научит его думать прежде чем действовать. Причём желательно той головой, которая на плечах.

Затем он рассказал о лабиринте Рэбмы, ещё одной потасовке с Эриком, и о совместной кампании с Блейзом, которая закончилась падением последнего с Колвира. Надеюсь, он всё-таки не разбился. Вернее, почти уверен в этом. А вот Корвину тогда действительно не поздоровилось...

- Таким образом, я попал в плен, где меня заставили присутствовать на коронации Эрика. Я короновал себя раньше этого ублюдка - прости, но с точки зрения генеалогии он действительно ублюдок. А потом он приказал выжечь мне глаза и бросить в подземелье.

Корвин замолчал, устремив невидящий, ничего не выражающий взгляд куда-то поверх моей головы. Последние слова были произнесены ровным, лишённым эмоций голосом - таким тоном повторяют скучный, заученный наизусть, но не совсем понятный урок.

То, что он сказал, отнюдь не было для меня новостью. Но тем не менее, его слова отдались тупой болью в отрубленной руке... И калёным железом в груди, где-то слева. Мне было совершенно ясно, что он рассказал далеко не всё, что всё было гораздо хуже и страшнее, но он никогда, никому об этом не расскажет. Эх, Эрик, Эрик... Твоё счастье, что я поклялся отцу не вмешиваться в ваши свары. Хотя, будь ты сейчас под рукой, я не уверен, что сдержал бы эту клятву. Как ты мог дойти до этого, брат?

Но было и ещё что-то, что я хотел, должен был, узнать. Наверное, мой вопрос был бестактным и жестоким, но не спросить я не мог. В своё оправдание могу сказать, что этот вопрос можно расценивать как попытку отвлечь Корвина от мыслей о том, о чём он мне не сказал. Хотя оправдание это весьма сомнительное.

- Как тебя ослепили?

- Раскалённый железный прут и ... - он дёрнулся было, но удержался. Я чувствовал себя последней сволочью, но останавливаться было поздно. - К счастью я потерял сознание и ничего не помню.

- Но глазные яблоки были выжжены?

- Да.

- Сколько времени заняла регенерация?

- В общей сложности пять лет, но понемногу видеть я начал уже через четыре.

Я облегчённо вздохнул и улыбнулся ему.

- Спасибо. Ты дал мне надежду.

Он улыбнулся мне в ответ, кажется, с не меньшим облегчением.

- Думаю, что твоя рука отрастёт, дай лишь срок. Хорошо, что ты владеешь обеими руками в совершенстве.

Какое-то время мы молчали. Корвин, похоже, пытался решить, как наша встреча повлияет на его планы. Надеюсь, он не собирается делать глупостей, не хочется мне с ним драться.

А у меня всё не шёл из головы тот тон, которым он говорил, что его ослепили... Что же Эрик сделал с ним? Хотя это как раз не вопрос. Вопрос в том, как мы до этого докатились...

- Ну вот и всё, - прервал он мои размышления. - Когда зрение восстановилось, я бежал из Эмбера. Некоторое время я жил на Лоране, где встретился с Ганелоном, потом пришёл сюда.

- Зачем?

- Это место напоминает мне тот Авалон, который я знал.

Ностальгия, говоришь? Чёрта с два! Но больше ты мне вряд ли расскажешь. Что ж, рано или поздно я всё равно обо всем узнаю. Лучше бы рано...

Так что я не стал вдаваться в причины его появления в Авалоне, а вместо этого спросил, как ему удалось бежать. Он сказал, что ему помогли выйти, и добавил что-то насчёт неизвестных Эрику комнат в замке. Что-то ты и здесь темнишь, братец, что-то тут нечисто... А если так?

- Насколько мне известно, ты частично выдолбил дверь, нарисовал на стенах какие-то картинки и поджёг постель. Так?

- Так. Видимо, длительное заключение влияет на психику. Я и сам знаю, что вёл себя более, чем странно.

А вот это было слишком похоже на заготовку. Слишком уж быстро и чётко ты ответил. Темнишь, братец... Ладно, это сейчас уж точно неважно.

- Не повезло, тебе, брат. Что ты собираешься делать?

- Честно говоря, пока не решил.

Ага, как же, не решил он. Но правды я от тебя вряд ли добьюсь... Единственное, что я знаю - армию здесь собрать тебе не удастся.

- Может, хочешь остаться здесь?

- Сам не знаю, - значит, не хочешь. - Как обстоят дела в Авалоне?

- Здесь командую я, - такие вещи лучше оговаривать сразу. - Кажется, я избавил это место от опасности.

И я принялся рассказывать ему историю конфликта. Похоже, большую часть истории он уже слышал, поскольку вопросов почти не возникло. Почти.

- Кто убил предводительницу?

Я должен был быть готовым к этому вопросу, но обсуждать эту тему было всё равно больно. Слишком уж свежей была рана, и дело не только в руке... Что ж Корвин, считай, что ты отомстил мне за вопросы про твои глаза...

- Это сделал я, - я поймал себя на том что пытаюсь копировать ровные, лишённые эмоций интонации Корвина, но у меня не совсем получалось. - Но я заколебался, прежде чем нанести первый удар. Нельзя было медлить.

***

Линтра... Белокурая, смазливая, с чистой бледной кожей, огромными голубыми глазами и идеальными формами. Жеманная, развратная кукла, мне такие никогда не нравились, и дело даже не в том, что меня редко интересуют женщины. Я до сих пор не понимаю, как она ухитрилась залезть так глубоко под кожу, и так больно ранить. Одно слово - ведьма...

Она сама вызвала меня на переговоры, но до переговоров дело так и не дошло. Линтра пригласила меня отобедать с ней, прежде чем говорить о делах, а заодно и познакомиться поближе. Её манеры были идеальными, а переговоры - слишком важными, так что пришлось согласиться. Она практически сходу перевела разговор на Эмбер, и принялась рассказывать о том, как она с детства восхищалась Эмбером, в частности Эмберской королевской семьёй. Выяснилось, что она довольно много знает о нашем семействе, и для каждого из нас нашлось доброе слово... Больше всего комплиментов досталось отцу - и мне самому. Меня это насторожило еще тогда - ведь ей неоткуда было знать, кто я такой на самом деле... Но покажите мне мужчину, который останется равнодушным к комплиментам именно тех качеств, которые он сам в себе ценит! А она хорошо подготовилась к нашей встрече, и отлично знала, что говорить. Добавьте к этому немного притупляющего внимание наркотика в вине и немного афродизиака в её духах, и вы поймёте, чем закончился этот вечер...

На следующее утро я проснулся на земле у входа в пещеры, в полном одиночестве и с головной болью. Сначала я испугался, что целью событий прошедшего вечера было совершить налёт на армию в моё отсутствие. Но эти подозрения оказались беспочвенными. Более того, казалось, что мой визит в пещеры не возымел вообще никакого эффекта на действия ведьм. То есть, Линтра позвала меня просто для того, чтобы поразвлечься и заодно поиздеваться. Кроме того, она дала мне понять, что знает, кто я такой, и что это для неё не играет роли. Не слишком-то лестно для самолюбия Эмберского принца...

А если уж быть до конца честным - это было больно и горько. Потому что та ночь была волшебной. Потому что Линтра оказалась восхитительной любовницей - чувственной, нежной, страстной... И потому, что она заставила меня почти поверить в то, что я ей небезразличен. И я почти ответил ей тем же.

И когда мы встретились на поле боя, я искал в её глазах хоть след того чувства, которое, мне казалось, я видел той ночью... Искал до тех пор, пока меня не отрезвила боль в правой руке. И я сражался с ней, и я убил её, но от этого не стало легче…

***

Похоже, вид у меня был в этот момент тот ещё - Корвин отвёл глаза. Я глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться.

Мы ещё некоторое время проговорили, и в результате Корвин принял моё приглашение остановиться в моём загородном доме. Что ж, пусть посидит, поостынет. Может, мне удастся-таки уговорить его не делать глупостей.

На ночлег Корвин устроился в непосредственной близости от моей палатки - явно собирался подслушивать. Что ж, устроим представление... Я убрал посуду и достал карты. Я не собирался ни с кем обсуждать появление Корвина в Авалоне не обдумав всё как следует, но Корвину об этом знать вовсе не обязательно. Некоторое время я перебирал карты, потом достал свой собственный Козырь и принялся на него пялиться, попутно обдумывая детали нашего разговора.

Итак, что мне известно. Во-первых, во-вторых, и в третьих, Эрик - сволочь. Не то, чтобы я узнал что-то новое, но одно дело - перечисленные Джулианом факты, и совсем другое - неживой голос Корвина... Но об этом можно подумать и позже. Что ещё? Корвин ухитрился сбежать из камеры и добраться до Авалона, по пути подравшись с силами Хаоса в Лорене. Корвин за четыре года отрастил новые глаза. Значит, и у меня есть шанс... Хотя это не факт - Корвин всегда регенерировал гораздо лучше всех остальных. Что ж, есть только один способ узнать наверняка. Подождать. Далее. Корвину что-то нужно в Авалоне, и это что-то - не армия. Он ведь знает, что в этом Отражении его не любят, так что армию ему здесь не собрать. Тогда что же это? Надо будет приставить к нему наблюдателя понезаметнее... Далее. Корвин строит планы отомстить Эрику и занять трон. Кажется, именно в этом порядке, но я не уверен. Интересно, как далеко зайдёт он в своей мести, если его планы окажутся успешными? Хотя я не уверен, что хочу это знать. Кажется, для всех будет лучше, если у Корвина ничего не выйдет - Эмберу не нужна гражданская война, Отражениям - тем более, а мне почему-то очень хочется сохранить иллюзию, что Корвин - не такая сволочь, как Эрик...

Минут через пятнадцать я ощутил нечто похожее на козырный контакт, и быстро закрыл карту рукой. Кажется, я только что случайно разрешил один давний теоретический спор между Фионой и Брэндом... Но от козырного разговора с самим собой решил воздержаться - так и свихнуться недолго. Я сложил карты на место и погасил лампу. А Корвин пусть думает, что я сообщил кому-то о его местонахождении. Я усмехнулся и принялся стаскивать сапоги. Будем надеяться, что мне удастся хоть чуть-чуть поспать...

Я повалился на кровать и почти сразу заснул, но долго проспать мне не удалось. В непрекращающейся борьбе между болью в искалеченной руке и усталостью боль в очередной раз взяла верх. Я проснулся весь в испарине и с медным привкусам во рту. Опять во сне прокусил губу, чтобы не закричать. От некоторых приобретённых в юности привычек невозможно избавиться - я уже много веков назад научился владеть собой достаточно, чтобы не прибегать к подобным уловкам. Но старые привычки нет-нет да всплывают... А посему - спасибо отцу за способность к быстрой регенерации, ходить с дыркой в губе - удовольствие сомнительное. Равно как и ходить без руки - но это из области надежд....

Я сделал пару глубоких вдохов и постарался загнать боль в дальний угол сознания. Получилось не очень - я слишком устал за последние дни - но стало терпимо. Тем не менее, о сне не могло быть и речи. Я встал, натянул сапоги, надел перевязь с оружием и пошёл проверять посты вокруг лагеря. Пусть и от моей бессонницы будет какая-то польза.

Я вышел из палатки и огляделся. Ночь выдалась довольно тёмная - луна уже села, а звёзды были частично скрыты рваными облаками. Лагерь спал, тишину нарушали лишь храп, редкие стоны раненых да треск насекомых. Я посмотрел на то место, с которого за мной шпионил Корвин. Там лежали две седельные сумки, на одной из которых мирно похрапывал спутник Корвина, Ганелон. Самого Корвина не было. Интересно, куда это он направился? Небось полез к пещерам, вынюхивать что-то. Значит, начнём обход оттуда.

Но часовые вокруг пещер ничего подозрительного не видели. Быть может, он решил выйти из лагеря с другой стороны, чтобы потом подальше обойти часовых? В любом случае, я собирался обойти все посты по периметру лагеря, быть может его видели в другом месте.

Следующие четыре поста также ничего интересного не наблюдали. На пятом мне сказали, что один человек вышел за территорию лагеря в сторону северных гор, но его не задержали, так как приказ о пресечении дезертирства был отменён. Странно - подходить к пещерам с этой стороны - занятие неблагодарное, Корвин должен это знать, он же разглядывал карты местности, лежавшие на моём столе... И ещё одна странность - часовым показалось, что выходивший из лагеря был безоружен. Во всяком случае ничего напоминающего шпагу у него не было. Что-то тут не так... Или это не Корвин? Хотя кто ещё пойдёт гулять ночью без шпаги?

Я решил последовать за этим человеком, кем бы он ни был. Часовые направили меня в сторону небольшой рощицы, за которой, насколько я помнил, должна была быть небольшая поляна и овраг с ручьём на дне. Углубившись в рощу, я услышал тихие звуки грустной песни. Я пошёл на эти звуки, и вскоре вышел на поляну у оврага.

Корвин сидел на краю оврага свесив ноги и пел. Он всегда был хорош в этом - его "баллада о морепроходцах" считается чуть ли не лучшей из когда-либо созданных песен. Сейчас он пел очень тихо, и мне пришлось выйти на середину поляны, чтобы расслышать слова. Он пел о тоске заточения, о боли пыток и предательств, об отчаянии погребённого заживо узника... Он пел, а я стоял там, не в силах пошевелиться, и вспоминал наш сегодняшний разговор. У меня всё не шёл из головы его холодный, невыразительный голос и неестественно-равнодушный взгляд, когда он рассказывал о выжженных глазах и заточении... Что же они с тобой сделали, Корвин, если тебе до сих пор так больно, что ты даже не можешь думать об этом? Просто повторяещь заученые наизусть слова... Каким же пыткам подверг тебя наш брат Эрик? Как далеко он посмел зайти? Мне страшно даже думать об этом, каково же было тебе?

Тем временем, Корвин допел свою песню и умолк. Я не был уверен, что хочу нарушать его одиночество, и я был совершенно не в состоянии поддерживать светскую беседу... А говорить о том, что меня так волновало, я не имел права. Я собрался было тихонько уйти, но Корвин уже успел подняться на ноги. Он развернулся и застыл, увидев меня. Несколько мгновений мы оба стояли не двигаясь - я пытался продумать своё дальнейшее поведение, он - не знаю, наверное, тоже. В конце концов я шагнул вперёд и назвал его по имени.

- Корвин...

От звука моего голоса он моментально расслабился и шагнул ко мне. Честно говоря, я этого совершенно не ожидал. Я стоял пытаясь отбросить эмоции и понять, что же здесь происходит, и что я по этому поводу должен делать. Тем временем Корвин подошёл ко мне совсем близко и взглянул мне прямо в глаза. Я решил было пожать его руку, обругать за прогулку без оружия и отвести в лагерь. Я поднял было руку - по привычке правую... И, конечно же, тут же опустил - рукопожатие явно отменялось по техническим причинам. Чёрт, когда же я к этому привыкну? И привыкну ли вобще?

Мгновение Корвин просто стоял и смотрел на меня. Я лихорадочно пытался придумать способ загладить неловкость, но в голову ничего не приходило. А потом он вдруг подался вперёд и обнял меня - осторожно, стараясь не задеть мою злосчастную правую руку... Ещё один сюрприз. В нашей семье не совсем принято просто так обниматься - обычно мы держим друг друга на расстоянии вытянутой руки... В лучшем случае. Сколько сюрпризов ты собираешься обрушить на меня за одну-единственную ночь, а, Корвин? Свалился, как снег на голову, разбередил душу, разворошил воспоминания... И чего ты пытаешься всем этим добиться? Что ж, я могу подыграть тебе, посмотрим, что из этого выйдет...

Я осторожно обнял его за плечи здоровой рукой и привлёк к себе. Корвин прижался ко мне лицом, и я ощутил его влажное дыхание на своей шее, ощутил его тепло... Стоп! Он мой брат, и я даже в мыслях не посмею...

Хотя какой смысл лгать самому себе? В мыслях - ещё как посмею... Отложу в дальний угол, добавлю эту ночь и то, что могло бы быть, в коллекцию самых диких и невозможных эротических фантазий, которые я никогда не смогу или не посмею реализовать. По странной иронии судьбы, большинство из них было связано с Корвином или Эриком. Или с обоими сразу... Мечта идиота - оказаться запертым этими двумя в спальне, втолковать им истинные причины их вражды, и понаблюдать за спектаклем. Или поучаствовать в нём - в качестве награды за обьяснения. Или...

Стоп. Так я точно не выдержу. Завалю этого красавца в траву и зацелую до смерти. И не только зацелую. И уж тогда отец меня точно убьёт, даже если ему придётся для этого вернуться с того света. Наверное, он всё-таки знал об этой моей страсти, потому и запретил мне вмешиваться в дела этих двоих. Отец всегда всё знал о каждом из нас, хоть и притворялся равнодушным...

Мы стояли обнявшись посреди поляны, и я всё пытался понять что же здесь происходит, какого рода связь может существовать между нашим разговором, печальной песней Корвина и этим неожиданным обьятьем. Но думать не получалось, вместо этого в голову без конца лезли совершенно не те мысли. Например, о том, как неожиданно-приятно пахнут волосы Корвина. Как щекочет шею его тёплое, мерное дыхание. Как от одного лишь этого объятья боль в руке отошла на второй план. Я гнал от себя эти мысли, но они возвращались с назойливостью осенней мухи.

Корвин поднял голову и посмотрел на меня, словны выискивая что-то на моём лице. В холодном свете звёзд он выглядел совсем молодым и... счастливым? И я всё-таки не удержался, и склонился к его губам. Это было лишь лёгкое касание, которое даже нельзя было назвать поцелуем, я почти сразу испугался, и начал отстраняться и придумывать какие-то неуклюжие оговорки и извинения. Я ожидал чего угодно - гнева, удивления, отвращения... Но вместо этого Корвин ответил на поцелуй.

А дальше... Дальше были его мягкие волосы под моими пальцами, и его горячие губы на моей коже, и прохладные, чуть шершавые ладони на спине под рубашкой - я даже не заметил, когда он успел её расстегнуть... И самое первое, самое обжигающее касание обнажённой кожи - грудь к груди, губы к губам, сердце к сердцу... Хотя последнее я, скорее всего, сам выдумал. И были его прохладные пальцы на моём члене, которые быстро сменились горячими губами. И было разлетевшееся миллиардом звёзд и осколков небо, когда эти не слишком умелые, но от этого не менее восхитительные, губы довели меня до вершины и сбросили вниз. И были его тихие полувздохи-полустоны, когда я наконец-то пришёл в себя и принялся покрывать поцелуями его тело - от губ вниз, вдоль горла, чуть задержавшись на ямочке между ключицами, и опять вниз по гладкой груди и мускулистому животу... И были его руки в моих волосах, когда мои губы скользили по его напряжённому члену. И был его длинный, протяжный стон, и пьяняще-солоноватый вкус его экстаза, и во второй раз за ночь небо этого Отражения разлетелось на осколки.

И это было гораздо лучше любой из моих фантазий.

А впрочем, кому теперь нужны эти подробности, после всего, что произошло позже...

Мы не сказали друг другу ни слова - ни в порыве страсти, ни после, когда лежали в траве и смотрели на звёзды, ни по дороге в лагерь. И мы никогда не обсуждали эту ночь - ни на следующий день, когда показывал ему дорогу к моему поместью, ни позже. И я до сих пор не знаю, что значила для Корвина та ночь, и значила ли что-то вобще. Судя по событиям, которые за ней последовали - вряд ли...

После его отьезда я долго не мог найти себе места, мои мысли без конца возвращались к событиям той ночи. В конце концов я не выдержал, поставил одного из капитанов во главе армии и поехал в поместье на три дня раньше, чем планировал. Я собирался увидеться с Корвином, вызвать его на разговор, разобраться... Я был полон радужных надежд, которым не суждено было сбыться.

Что я нашёл по приезде в поместье, и чем всё это закончилось, давно стало достоянием истории. Я вернулся в пустой дом - Корвина нет, Ганелона нет, слуги убиты... Естественно, я решил что Корвин предал меня - а что ещё я мог подумать? Это было не первым и не последним предательством, которое мне довелось испытать в жизни, но оно было самым болезненным. Хорошо, что Корвин ухитрился тогда меня нейтрализовать - я не знаю, как я жил бы дальше, если бы мне удалось убить его.

Последующие события доказали, что Корвин был невиновен, и мы почти помирились. Но я слишком долго не мог решиться завести разговор о той ночи... А потом Корвин исчез, и стало слишком поздно.

Эпилог. Холодные Звёзды.

Прошло уже больше двухсот лет с тех пор, как я видел Корвина в последний раз. Он исчез вскоре после прибытия ко Дворам Хаоса. Долгое время считалось, что он ушёл в Отражения и блокирует Козырный контакт, но потом выяснилось, что его держали в плену при Дворах, откуда его освободил Мерлин. В последний раз его видели на коронации Мерлина, но я туда не попал из-за очередного нападения на Эмбер... А после коронации сына Корвин отправился к своему Лабиринту и вновь исчез - на этот раз навсегда.

Как и говорили Фиона и Блейз, созданный Корвином новый Лабиринт стал центром новой вселенной, и эта вселенная никак не пересекается с нашей. Когда Корвин прошёл свой Лабиринт, последний попросту исчез, унося с собой своего создателя. Сначала все думали, что Корвин погиб, но Мерлин с Фионой нашли способ доказать, что это не так. Я им верю, хоть я и ни черта не понял в их доказательствах.

Корвин жив, и я рад этому. Интересно, какова она - Вселенная Корвина? Есть ли там место, где журчит на дне оврага ручей и светят холодные, крупные звёзды? Приходит ли он туда иногда, чтобы полюбоваться силуэтами далёких гор и спеть песню? Счастлив ли он там, в своей Вселенной? Я надеюсь, что да. Жаль лишь, что в его вселенной не оказалось места для меня.

The End

fanfiction